Ненормативная лексика

 Вместо предисловия:

Юра, привет!

Хочу узнать у тебя, что ты делал сегодня ночью на пике Ленина? Я тоже там был, но в другой компании, по характеру склона где-то на 6100 на Липкина. про вершину, похоже, ничего не было… Ты мне показывал какую-то крутую карту района, а я у тебя её выпрашивал. Ты обещал мне достать её в б/л. Потом, уже внизу, позвонил мне по телефону и спросил нужна мне ещё карта или нет. Я сказал нужна и ты был страшно недоволен, так как за ней надо было переться куда-то, а тебе сильно не хотелось! Так где моя карта района??!

                      (сон Бори Львовича с 22 на 23 августа 2017 года)

Из переписки в «личке» на сайте «Одноклассники»

А у меня другая фобия – в ноябре начинает сниться, что я на лыжах прыгаю. Да-ада, не гоняю, не спускаюсь торжественным пердимоноклем, а именно прыгаю! Длинно и плавно, как в жизни никогда не умел.                                                           Остались сны и воспоминания.

   В 1981 году, в альплагере Ала-Арча, работал я инструктором с разрядниками. Состав инструкторов в том году был очень приличного уровня. Занятия проводились без всяких поблажек, ни к себе, ни к участникам. Но занятия занятиями, а восхождения вносили свои коррективы, и некоторые огрехи в подготовке участников давали о себе знать. На восхождениях я старался давать работать участникам самостоятельно, и когда они начинали ошибаться, показывал и рассказывал, как нужно действовать в данной ситуации.

Красавица Корона. Первая Башня.

Но однажды они меня достали так, что я не выдержал и выдал несколько ярких ненормативных перлов. В то время на разборах восхождений часто присутствовал начальник учебной части Суханов Виктор Иванович. Первое слово обычно давалось старосте отделения, потом говорили участники, которые сами оценивали свои действия, и только затем подводил итоги восхождения инструктор.

У меня в отделении была девочка. Очень приличная девочка, каким-то чудом дошедшая до второго разряда с превышением. Девочка была в самом деле приличная. Такого комсомольско-пионерского воспитания. И по лагерю она ходила в спортивных тапочках, в белых носочках, в синих шортиках и белой блузочке. Ну прямо пионерочка из лагеря Артек, только без галстука. Однажды на выходе в горы инструктор Юрий Кудашкин поймал здоровенного сурка, забил и освежевал его, шкуру растянул для просушки на камнях. Мою пионерочку чуть кондратий не хватил от происшедшего. Она подошла к Кудашкину, встала по стойке “смирно”, руки по швам, и вся пунцового цвета от возмущения объяснила Юре, какой он подлец и негодяй. Убил животное.

Примерно тоже произошло и на разборе восхождения, где она без всякого сожаления и сомнения “сдала” меня Суханову. Долго Суханов бушевал по этому поводу и в конце концов сказал: “Ещё раз, и я тебя выпру из лагеря, и больше никогда ты здесь работать не будешь!”  На что я подумал, что дорабатываю третью смену, поднадоело всё и хочется домой, выгонит, ну поеду домой, делов-то. А лагерей по Союзу пруд пруди…

Но вот закончились занятия, учебные восхождения, и пошли мы на первую “четверку” участников – на первую башню вершины Корона. Всё шло отлично! Взошли на вершину. Отдыхать не стали, так как было очень холодно. Начали спускаться в щель между первой и второй башней. А там вообще сквозняк такой, что мама не горюй. Мои бойцы держатся нормально. Работают довольно уверенно. Я, последним, спустился в щель, мужики уже начали организовывать спуск. Я подключился к работе, но они попросили меня дать им поработать абсолютно самостоятельно. По уже навешенной верёвке я спустился вниз метров на сорок, освободил перила и стою, жду, когда они там разберутся и начнут спускаться. Проходит пять минут, десять, пятнадцать – никакого движения не наблюдается! Стоят кучей чего-то там вяжут, отвязывают, снова привязывают. Я стою на льду, задубел в конец! Кричу: “Что там у вас?” Отвечают: “Всё нормально, скоро будем спускаться!” Тут я уже не выдержал и, вежливо брызгая слюнями, выдал им рекомендации по действиям в сложившейся ситуации. Подействовало моментально! Спустили девочку и довольно быстро спустились остальные. Без всяких заминок продёрнули верёвки, смаркировали их и по довольно пологому льду, без всяких приключений, спустились к хижине на стоянке Рацека и на другой день в лагерь. Участники мои ходят по лагерю довольные и весёлые. Я тоже не горюю, уже и вещи стал просушивать – Суханов слов на ветер не бросал, и я с лёгкой душой стал собираться домой.

“Страшный и ужасный”  но справедливый, знаменитый начуч Ала-Арчи                                                                   Виктор Суханов.

Часа в четыре состоялся разбор восхождения. Вот выступил один участник – всё нормально, другой, третий. Дошла очередь до девочки. Она встала и стала рассказывать, как ей понравилось восхождение, как хорошо поднялись и только на спуске немного запутали верёвки и немного задержались в щели. Но инструктор чётко и понятно объяснил, что нужно делать… “Что?! Опять!?” – взревел Виктор Иванович, но из лагеря меня не выгнал, и пришлось мне ещё смену работать инструктором.

На следующий год он опять прислал мне договор и приглашение работать в лагере. Но у меня начался совсем другой период в альпинизме. Мне посчастливилось десять лет подряд участвовать в высотных восхождениях. Так инструктором я в лагерях больше не работал, только на сборах, да на КСП центрального Тянь-Шаня.

Борис Львович, 05.04.2015

Ала-Арча осенью.