Допинг

 До вершины оставалось сорок метров, когда моя напарница по восхождению упала в снег и потеряла сознание.

Мы были одни. Все наши ребята пошли спасать парня из второй киргизской команды, которая шла на пик Коммунизма со стороны вершины Хохлова. Радиосвязь была плохая, сквозь шум и треск мы поняли только то, что у одного из членов команды, Виктора Баранова, что-то случилось с ногами. Он не мог идти.

Когда я перевернул Любу на спину, на её лице проступили явные признаки сердечной недостаточности. Синие губы и бледные щеки говорили сами за себя.

Высота в семь с половиной километров над уровнем моря может за несколько дней убить и совершенно здорового человека. Недостаток кислорода, пониженное давление, ледяной ветер часто приводят к отёку легких и к остановке сердца. Я подозревал, что это был как раз тот самый случай.

Мой двадцатидвухлетний жизненный опыт пасовал перед случившимся. Я перепугался, ощущая панику, в растерянности начал оглядывался по сторонам, ища помощи. Но вокруг были только равнодушные, бесконечные памирские вершины с величественным пиком Коммунизма во главе.

В отчаянии я начал бить себя по щекам. Это вернуло к действительности. В мозгу лихорадочно возникали отрывки из лекций по высотной медицине. Массаж сердца… искусственное дыхание рот в рот…

Я взялся за дело: расстегнул пуховку, задрал свитер, футболку. Обнажённая грудь на какое-то мгновение привела меня в смущение. Но я подумал, что Люба простит, мысли о смерти я не допускал. Ритмичными движениями начал надавливать на грудь. Три нажатия − глубокий вдох в посиневший рот и снова то же. Так я работал, забыв обо всем на свете. В голове стучало: три нажатия − вдох, три нажатия − вдох.

Бледность со щек Любаши начала спадать. Но вместе с бледностью уходили и мои последние силы. На этой высоте даже обычное дыхание требует больших усилий, а физические упражнения очень быстро приводят к полной потере сил.

Мои действия становились всё слабее, а количество вдыхаемого мною воздуха всё сокращалось и сокращалось. От перенапряжения у меня потемнело в глазах, и я, вконец обессиленный, рухнул на снег.

Потом я лежал на спине и плакал. Сердце разрывала великая тоска и злость на свою слабость. Столь желанный пик Коммунизма превратился в ненавистного врага.

Синее небо давило на меня всей своей мощью. Казалось, что оно выжимает последние жизненные соки из моего ослабевшего организма.

Вдруг боковое зрение обнаружило какое-то движение. Повернув голову, я увидел двух иностранцев. Они стояли метрах в десяти и внимательно нас разглядывали.

Моей радости не было предела.

Встать сил не хватало, в полулежачем положении я начал имитировать массаж, как бы делая искусственное дыхание, словами и жестами приглашая их помочь.

Они бодро сбросили рюкзаки и начали их распаковывать.

Меня захлестнула волна умиления. Я любил этих людей больше жизни…

Но вместо ожидаемой аптечки они достали из рюкзаков фотоаппараты и начали снимать мои валенки с привязанными к ним брезентовыми ремнями кошками.

Великий гнев подбросил меня как пружина.

Я вскочил на ноги, схватил  ледоруб и, страшно матерясь, кинулся на своих обидчиков. Они похватали рюкзаки и дали дёру вниз по склону. Один в спешке обронил свой  фотоаппарат.

До предела разозлённый, я вернулся к Любани и накинулся на неё, как стервятник. Жутко матерясь, я мял её грудь, бил по щекам, делал искусственное дыхание. Недостатка  сил не было. Мне послышалось даже легкое похрустывание рёбер.

Щёки моей подопечной порозовели, она глубоко вдохнула и открыла глаза. На меня нахлынули полная апатия и опустошение. Я медленно пошёл к фотоаппарату, поднял его, вернулся к Любани и сказал:

− На. Твои спасители оставили на память.

Автор: Юрий Башманов.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *