Я так подумал: если я не напишу об этом, кто тогда напишет? Другое дело, кто это будет читать? Да, наверное, кому интересно.  Речь пойдёт о «туристскоальпинистских» песнях. Почему в кавычках — потому что такого жанра не было никогда, а песни пели. Пели, кто ходил в горы, а это были многие люди, разных профессий, разных возрастов и что интересно, разных полов. Сейчас такого жанра уже нет, в силу засилия попсы, оснащённости народа всякими техническими средствами и прочими объективными причинами. Пишу от первого лица, так как видел и участвовал в этом сам, с чужих слов ни одного примера.

Начало 60-х годов. Я, пацан, стал ходить в горы, а точнее в 1961 году, когда стал серьёзно ходить в горы, занимаясь в кружке юных туристов, в ЦДЭТС города Фрунзе. Первый многодневный поход в ущелье Ала-Арча, базовый лагерь на берегу реки, за забором альплагеря. Первый вечер в горах, предстоящая ночёвка в дырявых палатках и таких же мешках. Настоящая романтика!

И был ВЕЧЕР! Именно так, с большой буквы! После ужина стали петь у костра. Собственно пели двое – наш руководитель Вдовкина Зинаида Михайловна и молоденькая геологиня  Аллочка, только что закончившая институт:

Сиреневый туман над нами проплывает,

Над лагерем горит вечерняя звезда.

Инструктор не спешит, инструктор понимает,

От девушки своей уходит навсегда.

Это было всё! Лагерь был альпинистским, звезда была на месте, а инструктор – полубог, обитающий в заоблачной выси, окружённый флером тайны недоступной.

А потом:

Вечер бродит по лесным дорожкам

Ты ведь тоже любишь вечера.

Погоди, теперь ещё немножко,

Посидим с товарищами у костра.

 

Вслед за песней позовут ребята

В неизвестные ещё края

И тогда, под крыльями заката,

Вспыхнет яркой звёздочкой любовь моя.

И ещё: 

Перепеты все песни, расставаться пора

И подёрнулись пеплом головёшки костра

Но ведь ты со мной рядом, тишина за костром

И последнюю песню мы вместе споём.

Теперь представьте – нам было по 14, 15, 16 лет, томление духа и всё такое, а из песен про любовь, только по радио: «я встретил девушку, полумесяцем бровь…».

А ту-у-ут! И романтика, и чувства, и костёр, и темнота вокруг, и звёзды! В районе солнечного сплетения сладкая пустота, а на затылке волосы дыбом от неземного восторга. Как тут уснёшь? Всего столько! Подошёл к костру и сел, взяв кружку с чаем, настоящий АЛЬПИНИСТ! Звали его Габриель, и был он геологом, альпинистом и инструктором! Само собой при бороде!

Так всё для меня началось. Были горы, костры, песни и ещё жуткие тайны об Аксайской деве и Чёрном альпинисте. Наверное, мне повезло с моим «полупроводником» Зинаидой Михайловной Вдовкиной. Полупроводник оттого, что дала мне дорогу в одну сторону, в горы, а обратно я уже не вышел. Была у неё общая тетрадь в 96 листов, с записанными песнями. Конечно, в дальнейшем она была скопирована желающими, кроме меня – я был ленив писать (да и сейчас недалеко ушёл), я просто стал запоминать и преуспел в этом так, что помню практически всё.

Дальше было так: за лето 61 года я примелькался среди некоторых взрослых и получил доступ в «высшее общество». В те годы процветал «Клуб туристов-альпинистов», собиравшийся довольно часто в клубе Пенько-джутовой фабрики. Обсуждались маршруты, восхождения и интересные сведенья из жизни бродячей братии. Напомню, в то время обычный телефон в семье был большой редкостью и с великим удовольствием люди ходили на встречи.

Так вот клуб по воскресеньям (суббота тогда была рабочая), организовывал выезды в разные места, зачастую определяемые утром, на месте встречи. Нанималась машина, «грузотакси» — грузовик Газ 51, но со скамейками в кузове и с тентом, в кузов набивалось столько, сколько влезет и вперёд. Кусок скамейки, самый лучший, оставался для гитариста, а он был у нас один – Федя Гимеин. Грузовик страшно гремел, гитару не было слышно, но это было неважно — МЫ ПЕЛИ! “Под дорогу” шли песни, которые не нуждались в мотиве, а только в ритме, к примеру «бабка Любка». 

Чем же борониться милый мой дедочек,

Чем же борониться сизый голубочек?

Ледорубом бабка, ледорубом Любка,

Ледорубом милая сизая голубка!

Или:

Ты по карнизу шла – я страховал,

Ты полетела вниз – я закричал.

Лети же чёрт с тобой,

Лети же чёрт с тобой,

Никто не свяжет нас верёвкой основной!

 

Каково!? Это всё в 20 глоток страшного рёва. Все современные «рэперы» мелочь, мальки против нас тогдашних. Вечером, у костра шла задушевная лирика:

Передо мной Белалакая

Стоит в туманной вышине,

А струйки мутные так медленно стекают,

За воротник кап, кап и по спине.

И, конечно:

Всю ночь кричали петухи

И шеями мотали,

Как будто новые стихи,

Закрыв глаза, читали.

Пели тогда везде, даже в суровом альплагере «Ала-Арча». Где перед разгромом была баня, есть небольшая лужа (озеро), так на том месте разжигался костёр и весь народ, с наступлением темноты, спешил к костру.

Всё это продолжалось до появления магнитофонов, где — то до середины семидесятых. Правда ещё до заката этого творчества, появились в нашей среде «солисты», хорошо поющие и играющие на гитаре. Они увлекались сольными выступлениями, а остальные с ними тягаться не могли и только слушали. Отдельные посиделки «по секциям» картину не меняли, хотя ещё оставались Слава Александров и Юра Каверин в «Спартаке», в «Политехе» Коля Котляревский, Саша Гайсин тоже был сторонником коллективных песен. А вот Володя Юдалевич, допустим, уже был «солистом», его слушали просто молча.

Вот так, братцы, ушла целая эпоха хорового пения альпинистско — туристской братии. Ах как жаль! Какие люди пели у костров! Боривой Рудольфович Маречек (да, да, я ещё живой свидетель), Игорь Васильевич Семененко, Алим Васильевич Романов с Лёшей Дядюченко. Легенды  наших гор! Ныне, слава Богу ещё живые и здоровые Володя Бирюков, Левон Маркосович Алибегашвили, Слава Лях, Виктор Иванович Суханов, да и многие друзья мои могли бы сейчас собраться, да и посидеть у костра.

Увы. Увы. Мы уже давно не собираемся. Только на похоронах, когда один из нас вдруг «уходит к последней вершине». Роберт Поритыс, пока ещё хранит в тетрадках наши песни.

Ю. Шевяхов