Юрий Шевяхов.

Так вот, про Славу Ляха.

Как-то вечером тысяча девятьсот семьдесят какого-то года (это ведь не важно?) зашёл я в гости к Валере Денисову. Он тогда ещё был холостым, и ничего странного не было в том, что один благородный дон зашёл на огонёк к другому благородному дону на рюмку чаю.   На кухне сидел мужик кержацкого вида, на столе стояло необходимое, куда я добавил своё. Познакомились. Валера со Славой вели специфические разговоры «за альпинизм», куда я не встревал, лишь кивал иногда, как положено, изображая беседу. Потом Слава заторопился, попрощался и убыл, а мы остались.

Тут мне Валера и поведал, что это новый Начспас КСП в «Арчу», из Кырска, мужик суровый, при нём не забалуешь, но и справедливый. Ещё он сказал, что мужик − «столбист» и в корешах у него вся кырская альпинистская братия. Мне это ни о чём не говорило, поскольку я слыхал только о супругах Беззубкиных (первовосхождение по одному из маршрутов на пик Свободная Корея, который и носит навсегда имя В. Беззубкина), а со многими кырцами мне только предстояло познакомиться с подачи Славы, но об этом я тогда ещё не знал.

Слава Лях и Володя Бирюков – связка прораб и архитектор.

Итак, знакомство состоялось. Дальше всё протекало ни шатко ни валко – виделись, выпивали в общих компаниях, познакомился я и с его женой Сталиной, и с сыном Сашкой. В лагере они жили тогда в комнатке над кухней (последняя слева, потом и я в ней жил, когда уже работал  в лагере, многие эту комнату знают как «кают-компанию»).  Я вообще на друзей падкий, у меня все люди – друзья, ну, кроме явных идиотов, а вот чем я пришёлся по душе Ляху, про то я точно не знаю, но думаю, что по той же причине. Выразилось это в том, что на одну из альпиниад он отдал мне ключи от комнаты, чтобы я «не валялся по палаткам». Мы тогда собрались съехать на лыжах с пика Корона маленькой компанией: Саша Громов, Володя Вартанов, Марина Девятова и я.

Мы с радостью воспользовались предложением Славы, хотя в душе у меня шевелился червячок сомнения – а с чего бы вдруг? Но тогда я ещё не знал коварства Ляха и верил людям. Альпиниада ещё съезжалась, а мы уже собирались наверх, надеясь в этот день забросить часть продуктов и лыжный снаряж, оставить Сашу с Мариной на Аксае. Мы с Володей успевали  спуститься и поднять ещё один рейс с остальным барахлом – собирались на неделю минимум.

Всё было рассчитано! Но!.. За забором нас ждал Лях! (по-польски − ЧЁРТ).

1968г подброска материала на аксайскую хижину

Радостно улыбаясь и несколько суетясь как бы от неловкости,  он всучил нам  по мешку цемента для строительства хижины. Наши робкие стоны, что, мол, посмотри, какие у нас рюкзаки, а нам ещё сегодня рейс делать, а груза дофига, он как будто не слышал и, похохатывая, говорил, что вон вы какие здоровые лбы и т.д. Короче, мы ушли, дошли до хижины, распаковались, оставляя всё барахло на попечении Саши и Марины, и тут обнаружили ещё одно падло – бутыль 0,8 литра с «Яблочным крепким»! Кроме Ляха к нашим рюкзакам никто на 100 метров ближе не подходил. Бутылку я в сердцах решил разбить, поскольку мы-то были заряжены напитками благородными: шампанское (с нами дама!), коньячок и «Серебряные свадьбы»! Но согрешить не дал Саша Гайсин (он с какими-то пацанами подошёл вслед за нами и готовился убегать вниз), он отнял пузырь и проинформировал нас, что ему даже шматочек сала можно дать подержать, поскольку его схарчить вера не позволяет.

 Разгрузились, побежали вниз с Сашей, добежали и огородами прокрались в комнату за остальным барахлом. Ляха не было! Собрались, шеметом за забор – и в лес, и на тропу, и всё… Но под кустом нас ждал Лях с какой-то здоровенной доской из лиственницы – и совершенно нетранспортабельной. Мы даже не пискнули, взвалили её на плечи и, шатаясь, подались наверх – одному нести её было невозможно. Как только тропа пошла на подъём (ну вы помните,  как на Тепше подниматься), доска полетела в кусты, и судьба её  не была известна Ляху ещё долго. А мы с Володей, забрав от хижины лыжи, пошли догонять Сашу с Мариной, утὸпавших на «Коронские ночёвки», и на последних соплях дошли часов в 11 до палатки. Правда, метров пятнадцать не доходя, я умудрился в темноте провалиться в трещину и зависнуть на рюкзаке, но тут меня достали общими усилиями, а Лях в этот раз уже меня не достал.

Теперь вернусь к теме про Сухана (я обещал) и продолжу рассказ про тот случай, но теперь уже Слава будет в нём главным действующим лицом.

   Как я уже упоминал, вышли мы поздно, без продуктов, уповая на сохранность Славиных заначек на морене, но имея НЗ из нескольких помидоров, что я изъял из палатки Клавы. Самое печальное, что и выпить мы не взяли ни капли, надеясь, что «с приходом» есть на морене в заначке, а потом Бирюков принесёт. На водопаде останавливаться не стали – уже стемнело, а делать всё равно нечего и рассиживать – никакого резону. Привал сделали по настоянию Ляха на «Автобусной остановке», где он шустро пробежался по камням и собрал какие-то огрызки, оставшиеся от перекусов поднявшихся отрядов. Я достал помидоры (спасибо Клаве Серовой!), и мы устроили ПИР!

В темпе мы добежали до «Конца толкания», вдруг – резкий стоп, я тычусь головой в Славкин рюкзак. Он поворачивается и тихо говорит – смотри! Поднял голову и оторопел – слева из-за скального гребня выходит ЛУНА! Именно с большой буквы, ОГРОМНАЯ! Ни он, ни я не были новичками в горах, но ТАКОГО не видели ни разу! Стояли минут пятнадцать, пока Луна полностью не вышла из-за скал, может, стояли бы и больше, но нашла туча, и сеанс кончился. Много лет прошло с того нашего похода, но при встрече (очень редко теперь, почему?), Слава ВСЕГДА вдруг говорит: «А помнишь?..»

Да-а-а. А заначек мы не нашли. Ни сразу, ни назавтра. Утром альпинисты уходили на ледовые занятия и сердобольные инструкторы новичков Руслан Девяткин и Инна из Москвы принесли нам какой-то манной кашки. Все ушли на ледник, а мы, поцыкав зубом, стали думать, что бы съесть. Погода запуржила, мы решили переждать, лежали в палатке на пузах и мечтали о пропавших деликатесах, посылая кары на воров. Кары были так себе, без особой фантазии. Воры нам мнились с выросшим мужским естеством на лбу, это был базовый фрагмент, а остальное любой может домыслить сам.

Вдруг Слава меня – хлобысь − гляди! Поднял я глаза вверх, вижу сквозь метель − над нашей палаткой мечется ворона, а в клюве у неё – нечто!.. Я вылетел из палатки не хуже той вороны и запустил в неё камнем с результатом, как в сказке, – выронила! Нет, не сыр. Селёдку! Тут мы стали рассуждать логически: раз ворона нашла селёдку − значит селёдка где-то есть. Искать стали грамотно, от палатки, по расширяющейся спирали, осматривая все камни, особенно под ними. У Ляха нюх был лучше – нашёл он банку «Сельдь иваси» (большая такая, может, помните, килограмма на два с половиной), практически полную. С одной стороны, раз не спрятали − значит выбросили, но с другой стороны, а вдруг забыли? Решили просто – всю не есть, вечером найти хозяина и извиниться, на том и порешили. Поискали ещё всяких корочек на камешках (альпинисты – добрые ребята, щедрые) и славно позавтракали. А тут и солнышко вышло, жизнь наладилась, и мы пошли строить хижину.

А вечером пришёл Суханов, про то я уже писал, а вот Бирюков пришёл на следующий день, без рюкзака, но с портфелем (настоящий большой портфель, в него 20 бутылок влазило), правда, пустым, два литра не в счёт.

Наконец-то собралась вся команда строителей, и закипела работа по возведению второго этажа хижины. Меня поставили «заводить углы», остальные мешали раствор, подтаскивали камни и, по возможности, «гнали стены» между углами, где попроще. Стены возводили из плоских камней с морены, но поблизости их давно собрали, в связи с чем Сухан и Лях «накрутили хвоста» командирам отрядов, чтобы  вечером, идя с занятий, толпа тащила плоские камни издалека. И вот картинка – вечером идут отряды с занятий и, проходя мимо хижины (мы стоим наверху, курим, комментируем), каждый участник бросает в кучу камень, некоторые – два. Вдруг тишина. В проходящей колонне идёт что-то бесформенное и, проходя мимо кучи камней, вносит свою лепту – маленький КРУГЛЫЙ камешек! Проходит ещё пару шагов, тихо так приседает на камешки и плачет. Первым очнулся Бирюк, слетел с насеста, следом Лях (Начспас!), стали квохтать возле девочки, от «значков» чаю принесли… Тут и стройки конец. Завтра докуём, мол.

Хеппи энд в наличии, потому что под тем камешком, на который присела девочка, Лях признал свой схрон и даже обнаружил две баночки – «Мясо цыплёнка» и «Языки говяжьи».

Вот что получилось про Ляха, вроде и не всегда про него вовсе, но как-то всё связано крепко. Если меня осенит написать что-то ещё (лень же!), то эти персонажи, и другие тоже, будут присутствовать в моих рассказах постоянно. Я прожил с ними лучшие годы СВОЕЙ жизни, но моя жизнь отдельно никого не интересует – кто я такой? А вот написав про друзей, приятелей, просто знакомых, которые мне интересны, я сам себе буду интересен, поскольку написал про них и тем оставил, хотя и слабенький, в виртуальном мире, но СЛЕД.  И кто-то, прочитав эти строчки (мало ли, можно случайно наткнуться!), скажет: «О! Какие интересные люди бывают, право!» И будет мне счастье!

P.S. А девочку ту я увидел в ноябре 2011 года в магазине «Маунтинпро», долго вспоминал, где мог её видеть и вспомнил! Разговорились. Зовут Галей, жила и живёт в Томске, настоящая альпинистка, пасёт трудных детишек из бедных семей; проклиная себя и зарекаясь бросить всё, добывает деньги на очередную экспедицию в «Арчу» и каждый год приезжает.

   P.P.S. Пока всё это готовилось к загрузке на сайт, Слава Лях уехал жить к дочери Светлане в Россию. Провожали его добрыми словами в отеле «Альпинист» старые альпинисты и примкнувшее МЧС Кыргызстана, где Слава проработал несколько лет.