Страна широко праздновала тысячелетие великого кыргызского батыра Манаса. Спортсмены в стороне не остались. Ветераны кыргызского альпинизма – Денисов, Комисcаров, Александров – организовали сбор денег, раздобыли высотное снаряжение, медикаменты и на «семейном совете» поручили мне совершить восхождение на не пройденный никем шеститысячник, расположенный восточнее горного символа Кыргызстана − пика Хан-Тенгри.

Развал Советского Союза практически убил альпинизм в нашей стране. Недельные поиски спортсменов не увенчались успехом, даже для вспомогательного отряда народ набирался с трудом. А из спортсменов, имеющих доступ к высоте 6637 метров, я был один. Благородная затея наших ветеранов оказалась под угрозой срыва, но тут выручили россияне. Трое ребят из Челябинска, один из Дагестана и один из Златоуста согласились пойти со мной на пик Великого Манаса.

Каким-то образом чиновники узнали о нашей экспедиции, и вокруг мероприятия развернулись политические интриги. Не зная специфики высотных восхождений, они настаивали на том, чтобы гора была покорена 18 августа, именно в этот день, потому что на эту дату планировался прилёт президента страны Аскара Акаева на ледник Иныльчек. В торжественной обстановке мы должны были по рации сообщить президенту о покорении вершины.Чиновничий напор был жёстким, и мы не устояли против этой заведомо провальной авантюры. Времени на акклиматизационные выходы не было, мы практически без подготовки шли на штурм вершины. Но горы далеки от человеческих амбиций. Их вековые девственные снега зовут к спокойствию и душевной чистоте. Всякое проявление человеческого тщеславия здесь жестоко наказывается.

   Мы лежали на снежном гребне шеститысячной высоты, придавленные ураганным ветром. Высотная болезнь полностью лишила сил и воли всех участников восхождения. Не было ни возможности, ни желания подниматься. Великий Манас через тысячу лет напоминал людям: не суетитесь, жизнь дана для более значимых дел.

Не знаю, о чём думали россияне, но в моём мозгу, очищенном высотой от всей жизненной накипи, была только одна мысль: нужно спасти людей. Но апатия, вызванная горной болезнью, всё сильнее и сильнее порабощала мои тело и душу. Я физически не мог, да уже и не хотел, двигаться. Медленно умирая под завывания ураганного ветра, я в последний раз вспомнил любимого сыночка Колечку,  дочурок Маришку и Катеньку. Сердце захлестнула волна нежности и грусти о любимой жене Шурочке. Я искал оправдание перед ними и не находил. Не могли быть оправданием политические интриги, из-за которых мы оказались в безвыходной ситуации или наш несостоявшийся триумф, в апогее которого мы должны были водрузить на вершине Манаса кыргызский флаг.

Флаг.

У меня в рюкзаке лежал кусок кумача с нанесённым на него жёлтым тюндюком. Мысль заработала чётко. Каким-то невероятным усилием я достал флаг, привязал его к лыжной палочке. Под порывами ветра кыргызское знамя с выстрелом вырвалось у меня из рук. Именно оно стало тем великим стимулом, который заставил меня подняться  на ноги. Я встал, сначала на четвереньки, потом во весь рост, поднял лыжную палку со знаменем и сделал первые шаги в сторону вершины. Красное полотнище с грохотом развевалось за моей спиной. Душа наполнилась каким-то невероятным чувством патриотизма и гордости. Непонятно откуда взявшиеся силы тянули меня к вершине. Я уже не думал о спасении людей, я забыл о смерти, о времени, обо всём остальном мире. В мозгу осталась только одна цель – вершина.

   Я медленно проходил мимо россиян, лежавших на снегу. Каждый из них, увидев флаг, тяжело вставал, сначала на четвереньки, потом во весь рост, и по очереди присоединялся к торжественной процессии…Запланированная радиосвязь с вершины все-таки состоялась. В эфир улетели гордые слова: «Пик Великого Манаса покорён!»

 А интриги чиновников оказались тщетными: Акаев так и не прилетел на ледник.

P.S.

Соколов Сергей (Златоуст), Наговицина Елена (Челябинск) − навечно остались в гималайских снегах.

Константин Доро (Дагестан) − погиб в горах Кавказа.

Судьбы Андрея Худякова и Равиля Годеева (Челябинск) мне неизвестны.

Автор: Юрй Башманов.