Рудольф Павлович Маречек (1888 — 1970)
История, которую я хочу рассказать, произошла осенью 1918 года с моим родным дедом – Маречеком Рудольфом Павловичем, чехом, которого ветры истории и неугомонный характер занесли в то безумно тяжелое время на Тянь-Шань, в Прииссыкулье. Конечно, эта история, ставшая почти легендой, много раз пересказывалась в нашей семье, постепенно обрастая всё более и более страшными подробностями. Но когда мне было уже самой 60 лет, в мои руки попали и архивы моего отца, и архивы моего деда, тщательно сохраненные моей тётушкой – Драгомирой Маречек, и вот тогда я впервые прочла обширную докладную записку моего деда о его путешествии через ледники и перевалы Тяшь-Шаня в Китай, куда он вёз амнистию киргизам, учувствовавшим в восстании 16-го года. Конечно, существуют какие-то официальные версии этого киргизского восстания, которые в угоду политическим или национальным тенденциям, имеют различную окраску. Но в русско-украинских семьях старики сохранили скупые и страшные воспоминания о кровавой резне 1916 года, когда многие казацкие поселения были вырезаны до единого человека. Тогда же в 16-м году, восстание киргизской бедноты, умело направленное на такой же русский люд, было жестоко подавлено царскими войсками и всё киргизское население был изгнано в Китай. Был издан царский Указ о запрете проживания киргизов во всех пяти долинах Тянь-Шаня: в Чуйской, Иссык-Кульской, Нарынской, Нарынской, Алайской и Таласской. Временное правительство сохранло этот Указ, а вот Советская власть уже в 18 году объявила амнистию, по которой любой желающий имел возможность вернуться на родину беспрепятственно.
И вот именно моему деду – молодому, 30-летнему чеху, всего год назад впервые приехавшему в Среднюю Азию, только что похоронившему в дороге своих старших детей, было поручено осуществить эту миссию – вернуть киргизские семьи на родину.
Представьте этого европейского франта, который с юных лет носил «бабочку» и бант, а теперь вынужденного приторочить к седлу своей киргизской лошади овчинный тулуп, так как его ярко-оранжевое пальто, купленное в 11-м году в Вене, как последний «писк» моды, не выдерживал никакой критики на фоне суровых гор. Да и высокие жёлтые ботинки на скользкой подошве тоже вызывали сомнение. Однако, надо заметить этого желто-оранжевого павлина с яркими васильковыми глазами было очень трудно, тем более, что он везде оказывался в первых рядах любого начинания, а то и его создателем.
Возможно, что именно эта его яркость и спасла ему жизнь, когда его пленённого китайцами, заметил на базарной площади известный французский путешественник Марти. Хотя я забегаю вперед…
В начале осени 1918 года областной комитет партии и облсовдеп поручил моему деду поехать в Китай и договориться с китайскими властями Учтурфана о возвращении киргизов на родину. Медлить было нельзя, так как приближалась зима, закрывались снегом горные перевалы на много месяцев, поэтому, выбрав самый короткий и опасный путь Маречек двинулся в дорогу с двумя проводниками киргизами 24 сентября. Конечно, у него был опыт путешествий по Средней Европе и Кавказу, но только полное незнание Тянь-Шаня заставило его наметить свой маршрут. Точно по меридиану Пржевальск – Учтурфан, через горные хребты Терскея, Куйлю, Ишек-арт и Кокшалтау. Позже он напишет, что «только благодаря огромному опыту, смелости и исключительному знанию особенностей природы Тянь-Шаня моими проводниками и, главным образом, Амандыка Канаева, — уроженца сыртов на Ак-Шийраке, нам удалось преодолеть вместе с лошадьми все трудности высокогорного пути по скалам и ледникам на высоте около 5000 метров над уровнем океана».
Надо сказать, что ещё на первых ледниках Амандык подковал лошадей острыми шипами, и это позволило им смело карабкаться по ледовым кручам. Совершенно невероятное, сверхнормативное напряжение физических и моральных сил в длинных, иногда и ночных переходах, дало и людям, и навьюченным животным перевалить через грозный хребет Куйлю.
Первых людей они и встретили на заснеженном берегу горной реки Сарычат. Это была почти сотня голодных обессиленных киргизов, многие из которых просто лежали на земле, дожидаясь смерти. На счастье, этим же путём ферганские купцы из Китая гнали стадо овец и лошадей.
Как, вы думаете, поступил бы молодой европеец, свободный от премудростей азиатского менталитета? Конечно, держа винтовку на перевес, от имени Советской власти, он приказал купцам зарезать десяток слабых и хромых овец, разжечь костры и накормить обессилевших людей. Смелый приказ, винтовка, и пара крепких проводников за спиной возымели действие, и десятки людей были спасены. Но другим повезло меньше…
Дальше их путь пролегал по пути бегства киргизов в 1916 году в Китай, путь этот, представлял из себя сплошное кладбище – южные склоны были усыпаны белыми костями людей и животных, а на северных склонах лежали замороженные трупы тех, то не смог сопротивляться усталости и холоду.
Тяжело было смотреть молодому, но уже сложившемуся интернационалисту на эту трагедию двух народов, когда голод и нищета, дикий фанатизм, да подстрекательства баев, манапов кинули этих людей на совершенно бессмысленную «священную» войну против русских и украинских сельчан. И это привело к ужасной катастрофе, последствия которой волей судеб было поручено прекратить именно ему – чеху, родившемуся в далёкой Моравии.
А пока и его самого ждали тяжёлые испытания в средневековом городе – крепости с толстыми стенами, куда они наконец-то добрались. Рудольфа Маречека арестовали китайские полицейские как иностранного шпиона. Под охраной тех же полицейских Рудольфа привезли в город Ак-Су, по дороге, в которой пришлось пережить еще одно испытание, едва не стоившее ему жизни. Переправа через двенадцать рукавов бурной реки Сары-Джаз, питающей своими водами реку Тарим, которая пересекая пустыню Такла Макан с запада на восток, впадает в болотистое озеро Лоб-Нор. Каждый путник, решившийся переправиться через рукава этой бешеной реки, оставался один на один со своей смертью, а выбравшись на другой берег, падая на землю благодарил бога за милость его. И так 12 раз, пока чёртова река не оставалась за спиной счастливчиков.
По прибытии в Ак-Су Маречек был посажен в отдельную узкую камеру зиндана, в которой свет проникал через решётку сверху. Каждый день его выводили на базар, чтобы он мог купить себе еду или найти случайного переводчика. Три недели он провёл на жестоких голых нарах, вспоминая ночами своих умерших от скарлатины старших детей и годовалого сынишку Боржика с женой, которых он оставил в новом для них краю, с плохим знанием языка и обычаев.
Будучи очень контактным и общительным он, не теряя времени зря и в течении всего дня искал любые контакты с людьми, которые хотя бы чуть-чуть знали русский язык. Постепенно у него появились знакомые, охранники, продавцы на базаре, которые, прослышав о возможности вернуться в родные края, стали приводить к нему новых слушателей. Но переводчика, который бы смог перевести бумаги, так и не находилось.
И вот однажды, когда его в очередной раз вывели на базар, он увидел европейца с огромным сенбернаром возле ног. Увидев Маречека, европеец сам поспешил ему на встречу и заговорил по-французски. Этот плотный, среднего роста человек с бородкой по фамилии Марти оказался членом французского географического общества, совершающим своё путешествие по азиатскому материку вместе с женой и собакой. Марти (Мартен) выслушав Рудольфа, был очень возмущен его арестом и пообещал тут же помочь. Первым делом, проявив отцовскую заботу о молодом человеке, Марти (Мартен) заказал в ближайшей дунганской кухне горячий обед, на который пригласил секретаря и других чиновников даутая.
После сытного обеда с китайской водкой джун-джуна Марти затребовал немедленной аудиенции у даутая, на которую успел подойти и его секретарь, и переводчик, говорящий на русском, французском, китайском и уйгурском языках.
«Маленькое недоразумение », длящиеся почти 20 дней было устранено за чаем из маленьких фарфоровых чашек. Беспрепятственное разрешение для возвращения киргизов было получено тут же, исключая должников и заключённых. Представителю Советской власти из Семиреченской области были возвращены лошадь, винтовка и патроны, обеспечены охрана и пропуск через границу.
Уже через день разрешение на отъезд получили первые двадцать семей, большинство которых, решилось идти за Рудольфом Маречеком, не дожидаясь весны.
Прощание с Марти (Мартеном) и его переводчиком, который когда-то был проводником Пржевальского по Китаю к озеру Лоб-Нор, было трогательно до слёз, тем более, что за две недели до этого Марти (Мартен) пережил свою личную трагедию – в дороге умерла его жена, и теперь он продолжал своё путешествие без неё. Мой дед пообещал, что будет помнить его всю свою жизнь до самой смерти. Марти (Мартен) на прощание подарил молодому другу фотографию, на которой он был вместе с женой Женей и любимым сенбернаром.
Фотография эта хранится и до сих пор в семейном архиве, тая в себе очень серьезную загадку. Подпись на фотографии читается как «Марти», но позже на том же снимке появилась подпись «Мартен», сделанная рукой моего деда.
Действительно, был такой французский путешественник Джозеф Мартен, совершивший в 1980-х годах переход из Пекина через всю Азию и Кашгар в Туркестан, и умерший в конце своего путешествия в Новом Маргилане. Историограф Французского землепроходца Жан Даниэль Берже рассказывал, что Джозеф Мартен родился в небольшом французском городке Вьене 15 августа 1848 года в семье столяра. Но события, которые я описываю, происходили в 1918 году – через 26 лет после смерти Д.Мартена. Возможно, что спасителем моего деда был сын, внук или родственник Джозефа Мартена, решивший пройти по маршруту своего предка…
Но в нашей истории друзья одновременно выехали из крепостных ворот, но дороги их лежали в противоположных направлениях: одна на Уч-Турфан, а далее через хребты небесных гор к голубому Иссык-Кулю; вторая – через Кашгарию в Индию.
Справедливости ради надо сказать, что был ещё и один добровольный переводчик дунганин Иманов, который так воодушевился рассказами Рудольфа о новом советском государстве и о возможности вернуться на родину, что взялся высвободить Маречека из зиндана, добившись встречи у даутая. Однако, когда стало понятно, что перевод не удался Иманов так распалился, что позволил себе повысить голос на секретаря даутая, за что был сам избит и изгнан из Китая. Но уже в ноябре 1918 года он оказался в Пржевальске и его дальнейшая судьба была связана с Маречеком.
Обратный путь в Пржевальск оказался не менее драматичным, так как зима в горах уже вступала в свои права, снег достигал до стремян всадников, люди умирали от холода, голода и лавин. В этой ситуации одни люди проявляли свои лучшие человеческие качества, другие – самые низменные. Однако, молодой и сильный духом Рудольф Маречек с честью проходил через все трудности, но настоящая беда его постигла под перевалом Джугучак при спуске в Иссык-Кульскую долину. Когда утонула в горном болоте его лошадь, прошедшая с ним весь сложный путь. Рудольф остался один среди снежной пурги без тулупа, в мокрой одежде. Он шёл и шёл, боясь остановиться на одну минуту. Когда на него наткнулся житель села Покровка Утубаев, он уже мало, что понимал. Но когда его привезли в больницу и стали оказывать помощь, прежде чем заснуть, Маречек всё же смог настоять, чтобы его ноги сначало опустили в чан с водой комнатной температуры, чтобы одежду и обувь не сняли вместе с кожей. Долго ещё пришлось лечить от обморожения и руки, и лицо, и ноги. Но на парад военного гарнизона города Пржевальска, который состоялся 7 ноября 1918 года, его привезли на санках, с которых он и сказал свою речь.
Но на этом история с возвращением людей из Китая для Р.П. Маречека не закончилась, так как лёжа в больнице, он уже активно руководил созданием пунктов помощи для беженцев, чьи бедствия он видел своими глазами.
Описанное событие было только одним из эпизодов длинной и деятельной жизни чешского интернационалиста Рудольфа Маречека подарившего свою жизнь России, где он видел массу возможностей для реализации главной идеи своей жизни – взаимопомощи в масштабе целых народов.
Эльвира Маречек