В Доме Русской Книги состоялся вечер памяти

Ивана Ильича Евтушенко и Владимира Максимова

ДЕД — так его знали во всех уголках киргизских гор.

Наш Киргизский бедуин

Ходит в горы без причин

И при этом наш  Евтух

Не зачах и не затух

(частушка про Евтушенко к 70 лет)

   По традиции, ставшей для нас уже привычной,  старые друзья Ивана Ильича Евтушенко и Володи Максимова собрались в Доме русской книги. Именно в этом гостеприимном  магазине стали традицией  подобные встречи.

   Никакой круглой даты не было, просто Слава Александров решил вспомнить ушедших друзей  альпинисто-фотохудожнико-туристо-романтиков, двух людей, память о ком  важна для нас живущих. Никакого протокола на этих встречах нет и не было, ритуал сложился как то сам собой – кто хотел сказать пару слов, тот сказал, а кто хотел стих прочесть – ради Бога! Ну и песни спели, а то какой вечер памяти альпинистов без песен?

   Иван Ильич Евтушенко, по горной кличке Дед , был ЛИЧНОСТЬЮ! Именно заглавными буквами! Среднего роста, незаметный в массе прохожих на улице, не шумящий, не писаный красавец и ещё много «не», имел много-много друзей, а ещё больше имел знакомых. Чем брал? А вот просто добротой. Умением сказать и умением слушать. Умением видеть в объектив фотоаппарата всё то, что видят и другие, но в другом ракурсе, что делало из него не фотографа, коих много, а фотохудожника. Был он и горным туристом, и альпинистом, исходил Кыргызстан вдоль и поперёк, днём и даже ночью. В интервью Славе Александрову он с гордостью отметил, что совершил четыре ночных восхождения, в одиночку. То есть в тогдашнее время нарушал все мыслимые правила и нормы горовосхождений. Ну нарушал. Но ведь живой же!

Сейчас трудно объяснить молодому поколению мастерство фотохудожника. Камеры есть всякие, в разных устройствах и любой технической сложности, но так было не всегда же? Что значило в тогдашнее время снять хороший кадр в горах? Сейчас опишу вкратце, потому что только самое главное .  Надо было выбрать точку съёмки, в горах естественно, где и без всяких съёмок находиться смертельно опасно бывало, ну а просто очень трудно, так всегда. А как её выберешь, когда дует ветер скоростью километров эдак 100 в час, а на тебе тонкая  брезентуха-штормовка, на ногах кеды за четыре рубля пятьдесят копеек, а под  брезентухой,  для тепла, треники на змеином пуху при минус 10, хотя бы. А ещё ты стоишь на скальном гребне шириной в две ладошки, и надо бы сместиться на метр, но там отвес на 300 метров, а можно бы ещё подпрыгнуть, но приземлишься ты уже километров через шесть, а там совсем другой ракурс. Ладно снял все 36 кадров (ёмкость плёнки), это если тучка не набежала, или снег, или туман. Теперь стеклянные от холода твои части тела нужно донести вниз с высоты, ну скажем, 4000 метров над уровнем моря, хотя бы до 2000. Донёс, согрелся, попил чайку, назавтра, или через неделю попал домой. Закрываешься в тёмной, душной комнатке с красным фонарём (не путать с Амстердамом!), которая уже ванная в твоей квартире, а заодно лаборатория. Берёшь малый набор алхимика – проявитель, закрепитель и колдуешь при определённой температуре и определённое очень точное время. Если ты уже достаточно опытный в этом деле, то получаешь плёнку-негатив (смотри в GOOGLE), смотришь на просвет и обнаруживаешь, что во время съёмки в горах твой объектив замёрз и на плёнке серая муть вместо выстраданного кадра. НО! Бывало и везло! Дед говорил:- Если из 36 кадров у тебя получилось два, то это хорошо, а если три, то ты мастер.  Вот как длинно получилось писать, а ещё я не упомянул процесс печатания, т.е. получение самого листа-снимка. В общем понятно, что это было не так уж легко. Это объективные трудности, а ведь ещё надо кормить семью (где то работать), покупать плёнку и реактивы, бумагу опять же. Всякие бачки для проявки-фиксажа, ванночки, пинцетики, фонарь и, само собой, увеличитель.

Снимков, которыми дед гордился, не так уж много – около пятидесяти, но зато их знал весь СССР и даже (в то время то!) за границей – страны соцлагеря и даже Финляндия, Америка. Продавать было никак нельзя, а вот дарить, это можно. Вот он и дарил. Нам дарил, просто знакомым и вовсе незнакомым, практически любому, с которым поздоровался. Вот такой он был, наш Дед.

Володя Максимов пришёл в альпинизм после 40 лет, а это довольно солидный возраст, но очень активно стал ходить, что позволило ему участвовать в серьёзных альпинистских экспедициях на пик Победа, пик Хан-Тенгри, но… Это «но», чтоб ему пусто было – 6000 метров было его пределом, а выше он просто умирал. Приходилось поворачивать вниз. Володя тоже снимал, но это уже следующее поколение, ибо снимал он уже в «цвете»   (Дед снимал только чёрно-белые кадры), да ещё и рисовал. Чертёжным пером наносил рисочки-чёрточки разной длины и толщины и пожалуйста – горный пейзаж! Или портрет альпиниста, «Снежного барса» Евгения Стрельцова! А ещё автор нескольких шрифтов, за один из которых награждён Золотой медалью на Всемирной художественной выставке в г. Лейпциг! Один из шрифтов служил  логотипом газеты Вечерний Фрунзе! Вот таких замечательных друзей мы вспоминали в дружеском кругу. Без всякой помпезности, не к «круглой дате», без трибуны с графином, но жалко, что без костра, для окончательной душевности. Это будет впереди, я так думаю.

Показали фильм-интервью с Дедом, снятый после семидесятилетнего юбилея по инициативе Славы Александрова, оператором-мастером Евгением Барышниковым и смонтированным Юрой Кавериным. Тоже и коротенький ролик про Володю Максимова. А помещение магазина , как уже много раз (и надеемся впредь) предоставили Света и Виктор Кадыровы – добрые люди и владельцы фирмы Раритет.

Автор: Шевяхов Ю.